Шрифт:
Закладка:
Около 11 часов вечера черные войска Бутона настигли Стерджиса у болотистой переправы через небольшую развилку реки Хэтчи, в нескольких милях от перекрестка Брайс-Роудс. Там безнадежно завязли последние повозки со снабжением Союза, а также санитарные и артиллерийские машины. Понимая, что ему и его офицерам конец, а его солдатам в лучшем случае грозит рабство, если они попадут в руки конфедератов, Бутон умолял Стерджиса: "Ради Бога, давайте не будем так сдаваться". Он умолял Стерджиса дать его людям боеприпасы, "которые белые войска выбрасывают в грязь, и я буду сдерживать врага, пока мы не сможем переправить эти санитарные машины, повозки и артиллерию через это дно и спасти их". Стерджис, однако, был взбешен. "Ради Бога, если мистер Форрест оставит меня в покое, я оставлю его в покое", - проворчал он Бутону. "Вы сделали все, что могли, и даже больше, чем от вас ожидали, и теперь все, что вы можете сделать, - это спастись самим".30
Для конфедератов остаток ночи, особенно после часа ночи, был связан с тем, чтобы оставаться в тылу и на флангах федералов и собирать измотанных пленных. И Уизерспун, и Джон Милтон Хаббард, написавшие рассказы о службе конфедератов на Брайс-Кросс-Роудс, вспоминали, что Форрест сам возглавил преследование и что последующим группам сдавшихся федералов было приказано отходить в тыл, пока небольшой, но воинственный авангард Форреста будет двигаться дальше, чтобы захватить новых пленных. Наступая им на пятки, Форрест следовал одному из своих домашних, но впечатляюще эффективных боевых афоризмов, который он повторил Мортону, когда ехал в погоню в 3 часа ночи: "Заставь их оцепенеть, а потом держи оцепенение на них".31
К тому времени в плену у Хэтчи Боттом оказались несколько сотен федералов, раненых и других. Форрест настойчиво продвигался по дорогам, настолько узким, что по ним могли проехать всего четыре всадника в ряд, что приносило больше пользы немногим преследуемым, чем многим преследователям. В какой-то момент, вспоминает Уизерспун, лейтенант сообщил генералу, что вся остальная армия Союза находится непосредственно перед ним, в то время как все силы Конфедерации, находящиеся под рукой, насчитывают десять человек. "Этого достаточно", - ответил Форрест. "Десять хороших людей могут наколоть тысячу в том положении, в котором они у нас находятся". Они продолжали наседать так близко, что иногда их принимали за федералов. По словам Уизерспуна, один из союзных солдат, ехавший рядом, "пристал ко мне и заметил: "Старина Форрест устроил нам сегодня ад"... [Щелкнув затвором моего пистолета navy six [пистолет], который опасно приблизился к нему, я сказал: "Теперь вы с людьми Форреста. Сдавайте оружие и скатывайтесь с лошади". "32
В итоге конфедераты преследовали федералов не менее пятидесяти миль, и многие из них спаслись, разбившись на отряды и разбежавшись по лесам, чтобы уйти от организованного преследования. Форрест приказал Бьюфорду преследовать их до Ла-Гранжа, штат Теннесси, а затем снова повернуть на юг и подобрать пленных и имущество, которое он сможет забрать, возвращаясь на поле боя; он собрал еще "несколько сотен" первых, говорится в официальном отчете Форреста. Окончательные данные показывают, что потери федералов убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили 2 165 человек, в том числе 512 чернокожих солдат, в то время как потери войск Форреста составили 492 человека. Среди трофеев, захваченных конфедератами, - "250 повозок и санитарных машин, 18 артиллерийских орудий, 5 000 единиц стрелкового оружия, 500 000 патронов, а также весь багаж и припасы противника". Однако не все из них попали бы в комиссариаты Конфедерации. "С сожалением вынужден сообщить, - добавлял Форрест, - что во время нашего преследования брошенные повозки и т.д. противника были разграблены горожанами и отрядами команчей.... [Если бы не пожар и грабеж, все снаряжение могло бы быть спасено".33
За месяц до своего сорок третьего дня рождения, после трех лет войны, даже Форрест не мог сражаться и преследовать вечно. Во второй половине дня, следующего за днем битвы, недалеко от родного города Салема, где прошло его детство, он все еще продолжал преследование, но его сопровождающие заметили, что он спит верхом. Возник спор о том, кто должен выполнять неприятную и, возможно, опасную обязанность по его пробуждению, но дело разрешилось само собой, когда его лошадь, возможно, тоже уснувшая от усталости, сошла с проезжей части и врезалась в дерево, сбив своего всадника на землю, где он пролежал без сознания некоторое время. В конце концов он отправился спать той ночью недалеко от Салема, в доме Оррина Бека, брата его матери.34
Три дня спустя, вернувшись в Брайс Кросс Роудс, он начал язвительную переписку с командующим федеральными войсками в Мемфисе Уошберном. Его беспокоило отношение к нему, которое федеральные офицеры, похоже, прививали своим солдатам, особенно чернокожим. По-видимому, оправившись от бича разногласий, который обрушился на него после форта Пиллоу, он написал Уошберну, что "последние события" наконец-то "сделали ... необходимым, фактически потребовали" протеста. Он слышал сообщения о том, "что все негритянские войска, расквартированные в Мемфисе, дали клятву на коленях в присутствии генерал-майора Херлбута и других офицеров вашей армии отомстить за форт Пиллоу и что они не окажут моим войскам никакого сопротивления". Он также располагал "неоспоримыми сведениями о том, что войска под командованием бригадного генерала Стерджиса во время недавнего марша из Мемфиса публично и в разных местах заявляли, что моим людям не будет оказано никакой четверти". Затем, когда "войска Стерджиса были двинуты в бой... [10 июня], командующие офицеры увещевали своих людей помнить о форте Пиллоу, и значительное большинство пленных, которых мы захватили у этой команды, добровольно заявили, что ожидали, что мы их убьем". По этой причине, продолжал он, сражение у Брайс-Кросс-Роудс "было гораздо более кровавым, чем могло бы быть в противном случае[;] обе стороны вели себя так, словно ни одна из них не чувствовала себя в безопасности, сдаваясь даже тогда, когда дальнейшее сопротивление было бесполезным. Пленные, захваченные нами, говорят, что они чувствовали себя
